Любой предмет, прежде чем появиться на свет, сначала до мельчайших подробностей продумывается и рисуется художником. Затем, по рисунку, создается заготовка для будущего шедевра. Для этого из гипса вытачивается форма, потом в неё заливается жидкая масса фарфоровая или майолика, которая постепенно затвердевает. Любопытно, что форма изготавливается именно из гипса ещё и потому, что он способен впитать в себя излишки жидкости, отчего изделия становятся максимально прочными.

После этого форма заполняется шликером. Он представляет собой пластичную массу на основе кварца, полевого шпата и каолина, разбавленную водой до консистенции густых сливок. Шликер заливается в форму и затвердевает, соприкасаясь с ее стенками. Излишки исходного сырья сливаются, а заготовки сушатся в естественных условиях. После чего их тщательно обрабатывают: чистят, устраняют швы и незначительные дефекты, клеят мелкие элементы. Затем заготовки подвергают так называемому «утильному» (предварительному) обжигу при температуре порядка 900 градусов.

Обработанные изделия погружают в фуксиновый раствор. В нем будущие вазы, сервизы и сувениры приобретают насыщенный розовый оттенок, позволяющий заметить и устранить мельчайшие трещины. После повторного обжига этот цвет исчезает, а заготовка приобретает технологическую стойкость.

Теперь наступает ответственный этап – нанесение рисунка. Художник работает с невзрачным на вид серо-черным составом, который делается на основе оксида кобальта. С помощью кисти проставляются цветовые акценты со строгим соблюдением канонов гжельской росписи. Поскольку каждое изделие уникально в своем роде и подразумевает скрупулезную работу, то на нем ставится именная подпись художника. Расписанный предмет глазуруют, а под воздействием высокой температуры глазурь на основе стеклянных фракций приобретает прозрачность, а само изделие – особую яркость. Сквозь нее, как подснежники из сугроба, прорастают чудесные цветы, пейзажи, орнаменты и удивительные сюжеты, расцветающие всеми оттенками от прозрачного лазурного до бездонного синего. Так и рождается чудо, превращая обычные заготовки в вечную, изумительно прекрасную и всегда разную гжель.

Когда-то полка с гжелью была обязательным атрибутом и даже неким показателем роскоши в каждой советской квартире. Сергей Михайлович Симонов пришел на Гжельский фарфоровый завод в 23 года. Ему было суждено придумывать здесь первые изделия для конкурсов, делать подарочный фарфор Фиделю Кастро и создавать кубки для спортивных чемпионатов мирового уровня

Детство художника
Сергей Симонов с детства жил в атмосфере искусства: его отец еще во время службы на балтийском флоте оформлял Дома офицеров и продолжал делать плакаты, оформлять и рисовать всю жизнь. Дети наблюдали за отцом и тоже приобщались к этому искусству. Однако если сестра Сергея всегда была отличницей и примером для подражания, Сергей, наоборот, в школе был непоседой и хулиганом. Единственное, что ему нравилось в учебе — литература и рисование. Поэтому он решил поступать в Текстильный университет, но не добрал одного балла на экзаменах и пошел в армию. Отслужив, по совету репетитора изменил свой выбор и поступил в Абрамцевское художественно-промышленное училище им В. М. Васнецова. Именно в училище Симонов познакомился с искусством создания и росписи фарфора и решил связать свою жизнь с этим материалом.

Начало работы на заводе "Гжель"
На завод "Гжель" Сергей Симонов впервые попал практикантом в 1984 году, а в 1885 поступил туда младшим художником в модельную группу вместе с женой Екатериной. Поначалу его удивляла необычная атмосфера этого места, колорит работников.
Молодые художники проработали примерно полгода, когда директор Виктор Михайлович Логинов объявил конкурс среди художников на создание лучшего квасника и кумгана (кувшин для воды с узким горлышком, носиком, ручкой и крышкой). Эти традиционные гжельские предметы пользовались популярностью и в торговых сетях, и в качестве подарков зарубежным гостям, и завод хотел найти для них новое звучание, новую стилистику. В течение трех месяцев каждый художник мог придумать свои модели и выставить на конкурс.
Сергей смотрел на старые образцы этой посуды, старался найти в них недочеты и исправить, а другие черты, например, важные центры тяжести, сохранить. Они с Катей сделали на конкурс около шести разных образцов.Катя Осташкова впервые в истории "Гжели" решила расписать изделие не цветами и узорами, а архитектурным пейзажем - сказочным "берендеевым" городом.

В конкурсе участвовали все известные художники завода, и Сергей с Катей тоже выставили свои работы, но на осмотр комиссии не пошли, были на рабочих местах. "И тут приходит мой друг художник Юра Ермаков ко мне в мастерскую, говорит: "Вы с Катюхой первую премию получили!" — "Да ладно тебе!". Я поднимаюсь наверх, и действительно, мы два первых места заняли, нас поздравляют. Я чувствую, что с этого момента началась новая история у нас в жизни...".
Встает директор завода и говорит, что сегодня в художественном совете конкурса присутствует представитель Русского музея в Ленинграде, которая предлагает провести у них выставку этих конкурсных работ и предметов из коллекции "Гжели". Удивлению и радости молодых художников не было предела — только полгода работаешь на заводе, а твои работы уже предлагают выставить в знаменитом музее!

Шкатулка для Маргарет Тэтчер и вазочки для премьер-министра

Хотя изначально гжельский народный промысел подразумевал цветную роспись на керамике, гжель прославилась по всему миру в сине-белой палитре. Эта технология подглазурной кобальтовой росписи, дающей после обжига синий цвет, стала в больших масштабах применяться лишь в 1940-х годах 20 века из-за своей простоты и экономичности. Однако под руками талантливых художников бело-синяя гжельская продукция прошла путь от посуды, продающейся в советских хозмагах, до высокохудожественных изделий, которые не стыдно было подарить и зарубежным знаменитостям, отмечает Симонов.
Он вспоминает, что одна из волн популярности была связана с телевидением. Когда-то в программе "Кинопанорама" Эльдар Рязанов подарил режиссеру Акире Куросаве гжельский самовар с маленьким чайничком наверху, и такие самовары моментально стали дефицитом.
Изделия художников использовались даже в "стратегических" международных целях. Так, однажды на завод приехали чемпион мира по хоккею Владимир Петров, телекомментатор Николай Озеров и главный редактор спортивного отдела "Известий" Борис Федосов. Попросили для хоккейного турнира газеты "Известия" сделать в качестве сувениров маленьких снеговичков. Сергей Михайлович взялся за это задание. Посмотрев на готовые фигурки, заказчики спросили: "А большого, 60-70 сантиметров, сделать сможешь?". "Конечно, смогу!" - "Делай, а мы его возьмем главным призом для следующего турнира".

Всех своих работ для спортивных соревнований и в подарок знаменитостям Симонову и не вспомнить. Но некоторые все же сами бросаются в глаза. Так, он делал в подарок Рональду Рейгану и потом Бушу-старшему несколько квасников. Как-то смотрит в новостях трансляцию из Белого дома — и видит их на полке камина. Есть фото, где Маргарет Тэтчер держит в руках шкатулку, выполненную Сергеем Михайловичем. К 80-летию Ким Ир Сена он делал две вазы с 80-ю цветочками. Несколько его вещей есть у Фиделя Кастро, несколько хранятся в Национальном музее "Прадо" в Мадриде и "Метрополитен" в Нью-Йорке.

Кризис жанра

В 1990-е годы завод "Гжель", как и многие другие традиционные производства, пережил глубокий кризис и едва держался на плаву. Приватизация показала, что директор завода не может справиться с его управлением, разорялось одно дочернее предприятие за другим.
Сергею Симонову в этот момент предложили поработать в германской фирме, занимающейся керамикой. Он решил попробовать и уехал за границу со второй женой и ребенком, не зная языка и слабо представляя, на какой срок там останется. Думал – на пару лет, получилось на восемь. Все эти годы художник приезжал в Россию, заходил на родной завод, расспрашивал знакомых и старался дать советы, почерпнутые из того же заграничного опыта, но безуспешно.

В 2005 году Сергей Михайлович получил приглашение вернуться на Гжельский завод главным художником. Момент оказался идеальным для того, чтобы начать жизнь с чистого листа, и Сергей возвращается в Подмосковье. Около трех лет он с коллегами пытается восстановить завод, но происходят события, поставившие под вопрос сам факт существования "Гжели".

Как рассказывает Симонов, к концу 2008 года директор завода принимает "какое-то авантюрное решение и набирает кредитов, после чего начинает банкротить предприятие, продает акции и одновременно обещает площадку двум группам акционеров, после чего он с этими деньгами исчезает". "Мы чувствуем, что вот-вот произойдет перепрофилирование предприятия, мы станем какой-нибудь майонезной фабрикой или коптильной колбасы!" - вспоминает главный художник.

Письмо президенту
Симонов решил самостоятельно искать выход. Собрал подписи художников и написал письмо президенту РФ, которым тогда был Дмитрий Медведев. Через неделю на стол администрации завода лег конверт с ответом. "Хуже того, что есть, уже не будет. Надо ехать и рассказывать, что есть", - заявил главный художник руководству.
В приемной президента Сергея Михайловича попросили сформулировать кратко вопрос. Он попросил посодействовать тому, чтобы завод не перепрофилировали. Ему ответили, что взять предприятие на баланс не могут, и поручают заводу до 2010 года разработать и представить план развития. После этого Симонова и других представителей Гжельского завода вызвали в Минпромторг, где состоялась "очень жесткая, но необходимая беседа по существу, что можно сделать, чтобы сохранить народный промысел". Это принесло плоды: к 2010-2011 годам завод получил крупные частные заказы, стал возрождаться.

Новое - хорошо забытое старое

Сейчас задача Сергея Михайловича как главного художника состоит в выработке концепции стилистического направления для "Гжели", распределении и координации работы между художниками. Пережив вместе с заводом взлеты и падения, он уверен, что любой кризис на предприятии — это стартовая площадка для какого-то нового рывка вперед. Бывают моменты, когда в работе вообще ничего не нравится, ничто не радует. Против этого есть отличное лекарство — начинать что-нибудь новое. И здесь основная надежда на молодые кадры.

"Я объяснял всем: ребята, оглянитесь назад, в прошлое. Гжель до революции была цветной, и мы, ориентируясь на старые образцы, можем на новом материале возродить эти традиции", - рассказывает Сергей Михайлович.

Поиски увенчались успехом: группе Симонова удалось создать свой рецепт подглазурных красок, и теперь он хранится в сейфе и является тайной отдела. Новые заказы не заставили себя ждать. Что интересно — многие из них связаны с архитектурой: оформлением комнат, интерьеров, зданий. Гжельский фарфор не выгорает на солнце и не трескается на холоде, а значит, краски будут всегда яркими. И если раньше привычные бело-синие цвета подходили не для каждого интерьера, теперь этот вопрос решен

Конечно, гжель, как и другие традиционные промыслы, страдает от многих нерешенных вопросов. Требуются новые материалы и технологии, новые стилистические решения. И постепенно это все будет вводиться. А что приживется, что нет - время свой выбор сделает, считает Симонов.

Основными цветами являются:

• белый, используемый для костяного фарфора;
• цветная майолика;
• оттенки кобальтового и ярко-синего цветов, начиная небесно-голубым и заканчивая насыщенным, темно-синим;
• глухой кобальт.

Очень интересен процесс проявления характерного насыщенного цвета – во время работы он черно-белый, а синий и кобальтовый оттенки проявляются только при обжиге готового изделия при помощи высоких температур.Традиционным цветом для Гжельской росписи является ярко-синий, кобальтовый оттенок на белоснежном фоне. Выполняется роспись при помощи специального состава на основе оксида кобальта. Готовое изделие окунается в глазурь белого цвета, затем обжигается при 1400 градусах. В итоге глазурь становится прозрачной, а орнамент приобретает яркий синий цвет, само изделие становится твердым, отличается глянцевым блеском. Поверх обожженной глазури могут наноситься тонкий золотой декор или платина, после чего изделие снова подвергается обжигу.